|
Цитаты из книги автора Эмрика Падус «Исцеляющая сила чувств» 2008 год. Возможно кое что дополнительно нужное для практики может быть полезно поискать в других частях книги, не скопированных сюда.
Глава 3.
Разум выше рака.
Спонтанная ремиссия. Так врачи обычно пытаются объяснить необъяснимое – то есть когда рак или другая тяжелая болезнь внезапно отступает или исчезает «сама по себе». Мы склонны думать об этом как о счастливой случайности – это такой современный вид чуда.
Но чудо ли это? Доктор медицины Бернард С. Сигел так не считает. «С пациентами, которым без всяких видимых причин стало лучше, не происходило никаких счастливых случаев, или чудес, или спонтанных ремиссий, – говорит он. – С ними произошло самовнушенное выздоровление».
Однако то, что кто-то уровня д-ра Сигела называет самовнушенным выздоровлением, многие действительно могут счесть чудом. Практикующий хирург в Йеле, больнице Нью-Хейвена и больнице Святого Рафаэля, клинический ассистент хирургии в Йельской медицинской школе, он не только связан с одной из ведущих медицинских школ страны, но и работает в сфере, которая расценивается в качестве, вероятно, наиболее механистической и наименее человечной из всех врачебных специальностей.
Но д-р Сигел именно такой необычный хирург, какого вы наверняка бы предпочли любому другому. Он крепко обнимает своих пациентов и настаивает, чтобы они звали его Берни. Его диагностический инструментарий включает в себя коробку цветных мелков, с помощью которых он просит пациентов нарисовать картинки их болезней. Его операционная наполнена успокаивающей музыкой, либо предварительно выбранной пациентом перед погружением в анестезию, либо любимыми композициями самого хирурга, вроде соло гобоя из «Эмейзинг Грейс».
В основе этой практики лежит философия естественного исцеления, свободная от ограничений традиционной медицины. Д-р Сигел верит, к примеру, что самый лучший врачебный уход эффективен лишь настолько, насколько позволяет бессознательное желание пациента, и что сочетание снижения напряжения, разрешения конфликта и позитивного подкрепления (в виде визуализаций и позитивных эмоций, таких как надежда и любовь) может стимулировать иммунную систему и включить процесс выздоровления.
Масштабная работа с раковыми пациентами, которую он проводит, это подтверждает.
Впервые мы встретились с Берни Сигелом на семинаре, именуемом «Психология болезни и искусство исцеления неординарных пациентов», который он проводил в Институте холистических исследований «Омега» в Ринбеке, Нью-Йорк. Позже мы обсудили с ним его клинический опыт лечения рака – какие психологические и эмоциональные факторы влияют на нашу уязвимость и как мы можем кардинально улучшить наши шансы на выздоровление.
Вопрос. Когда вы впервые пришли к осознанию того, что исцеление рака находится во власти разума?
Бернард Сигел, доктор медицины. Мое прозрение выросло из боли, которую я испытал в собственной жизни. Будучи хирургом, я постоянно был угнетен и расстроен. Справиться со своими чувствами мне было сложно, хотя мне говорили, что врачи так себя не ведут. Они не прикасаются к людям. Они не сжимают их в объятиях. Они не взваливают на себя личные проблемы своих пациентов. В общем, пытаясь стать более счастливым врачом, я отправился на семинары – сначала на тот, который проводили Карл и Стефани Саймонтон в Саймонтон-центре онкологических консультаций, затем в Даллас, штат Техас.
Там я встретил некоторых моих пациентов. Они сказали мне: «Слушайте, вот вы хороший доктор. Вы прислушиваетесь к нам и поддерживаете нас. Но что нам делать между посещениями вашего кабинета? Нам нужна помощь, чтобы научиться жить с нашей болезнью».
Тогда я организовал групповую терапию для таких больных. И произошло вот что: я увидел, что одновременно с тем, как люди овладевали умением жить со своей болезнью, у них невероятно повышалась способность управлять общим состоянием своей жизни. Я видел людей, справлявшихся со своими конфликтами, а затем вдруг их опухоль уменьшалась или исчезала.
Это были явления, с которыми я никогда прежде не сталкивался. Я был изумлен. И как врач я чувствовал себя при этом некомфортно. Им становилось лучше, а я не пошевелил и пальцем.
Но они сказали мне: «Будьте терпеливее, доктор. Вы научитесь. Вы даете нам надежду. Вы даете нам способность управлять. Мы начинаем чувствовать себя лучше. Нам становится лучше».
Вопрос. Почему вы принимали это с таким трудом?
Д-р Сигел. Вам следует вспомнить, что медицина ориентирована на неудачников. Мы имеем дело только с теми пациентами, которым не становится лучше. Те же, кому становится лучше, несмотря на плохие прогнозы, к нам не возвращаются. И именно этих пациентов мы на самом деле должны изучать.
Однажды, когда я произносил речь, ко мне подошел мужчина и протянул мне карточку. На ней было написано: «Десять лет назад ваш коллега оперировал моего отца. Мне сказали, что у него был рак поджелудочной железы и он должен был умереть через шесть месяцев. Мне нужно было пойти домой и подготовить семью к его смерти. Я этого не сделал. Я никому не сказал. Мой отец только что отпраздновал свой 85-й день рождения. Моя мать сияла, глядя на него».
Я вернулся в отделение и извлек из нашего архива карточку этого мужчины. Моей первой реакцией была мысль: возможно, в то время могла быть какая-то ошибка в диагнозе. Но нет, по всем показателям он должен был умереть десять лет назад. Я говорил всему отделению: «Вы только посмотрите!
Разве это не чудо? Мистер Джонс жив! А мы-то считали, что он умер, потому что он так и не вернулся больше в отделение». Понимаете, никому из нас и в голову не пришло, что можно прийти в дом мистера Джонса, постучаться в дверь и спросить его: «Мистер Джонс, мы предполагали, что вы скончались десять лет назад. Почему вы не умерли? Что вы сделали, чтобы излечиться от рака?» Никто до этого не додумался.
Когда рак исчезает Вопрос. Так как же медицинская профессия объясняет подобные случаи?
Д-р Сигел. Они трактуют их как медицинские аномалии. Еще был случай, когда я получил записку от онколога. В ней говорилось: «С Роуз все поразительно хорошо. Ее опухоль пропала».
Я знаю Роуз. Я знаю, почему исчез ее рак. Роуз привезли в дом престарелых умирать. Ей там было очень плохо. Там не прислушивались к ее нуждам. И тогда вместо того, чтобы пассивно смириться со своим положением, она восстала и устроила в доме престарелых революцию. Она вернулась домой, и ее рак исчез.
Я приведу вам другой пример: я знаю женщину, у которой была опухоль с метастазами в брюшной полости. Ее подвергали всевозможным видам лечения – химиотерапии, лучевой терапии, хирургическому вмешательству, но рак невозможно было остановить. Она покинула больницу и уехала в дом своей дочери – опять-таки в ожидании смерти. Несколько месяцев спустя она вернулась в наше отделение, чтобы проверить состояние здоровья. Мой коллега обследовал ее и обнаружил, что опухоли нет. Он позвал меня. Он сказал: «Эй, тебя подобные штуки интересуют». Я пришел и попросил ее:
«Айрин, скажите ему, что вы сделали». И Айрин сказала: «Я поехала домой, решила жить до ста лет, а моими проблемами пусть занимается Господь».
Вопрос. Разве это так легко?
Д-р Сигел. Это вовсе не легко. Если бы я сказал пациентам: «Если вы хотите поправиться, то у вас два варианта – вы можете изменить ваш образ жизни или сделать операцию» – большинство ответило бы: «Оперируйте. Это не так болезненно».
Когда я впервые начал сеансы групповой терапии, я разослал сто писем раковым больным, приглашая их на встречу и предлагая научить чувствовать себя лучше и жить дольше. Я искренне рассчитывал, что приедет множество народу. Появились всего двенадцать человек. Всего двенадцать из ста захотели принять участие в собственном выздоровлении. Видите, насколько это на самом деле трудно.
Неординарный пациент Вопрос. Это были именно те люди, которых вы называете «неординарными пациентами»?
Д-р Сигел. Да. В общей сложности я выяснил, что из числа всех людей, страдающих хроническими или тяжелыми заболеваниями, примерно 12–15 процентов – это те самые неординарные, или выживающие, пациенты. Это те люди, которые, сталкиваясь с болезнью, по собственной воле берут ответственность на себя и соответственно переориентируют свою жизнь. Они также хотят участвовать в собственном выздоровлении, то есть объединиться с доктором, составить лечащую команду и привлечь все доступные ресурсы (медицинские, психологические, духовные и т. д.), чтобы увеличить свои шансы на исцеление. Это люди, которые действительно хотят бороться за свою жизнь.
Однако большая часть людей – от 50 до 60 процентов – довольствуются тем, что снимают с себя ответственность и полностью отдаются на волю врача.
Их позиция такова: «Вы врач. Это ваша профессия. Вот вы обо мне и заботьтесь».
Затем идут еще 20 процентов, которые счастливы умереть, потому что их жизнь разрушена. Для них рак – это самый легкий выход из положения.
Конечно, они не собираются признаваться в этом друзям или родственникам.
Если вы спросите их, как они поживают, они, естественно, не скажут:
«Спасибо, очень стараюсь помереть». Но я смотрел им в лицо и спрашивал напрямую: «Вы пытаетесь умереть?» И многие из них отвечали честно, потому что они знали, что мне известна правда. А известна она была мне потому, что они уклонялись от лечения или сторонились людей, которые предлагали им помощь.
Вопрос. Вы говорите, что шанс выжить при заболевании раком зависит в той же мере от нашей установки, как и от степени серьезности болезни?
Д-р Сигел. Да, абсолютно верно. Я обычно могу определить, какую позицию человек занимает по отношению к своей болезни, задав ему четыре простых вопроса: вы хотите прожить до ста лет? Что означает для вас ваша болезнь? Зачем вам нужна ваша болезнь? Что произошло за год или два до того, как вы заболели?
Первый вопрос – «Хотите ли вы прожить до ста лет?» – дает мне представление о том, насколько человек чувствует, что управляет своей жизнью, и заглядывает ли он далеко в будущее. Второй вопрос – «Что означает для вас ваша болезнь?» – говорит мне о том, видит ли человек свое заболевание как испытание, через которое надо пройти, или как непреодолимую преграду – смертный приговор.
Иногда я также могу выяснить, связана ли эта болезнь с какими-то значительными событиями в прошлом пациента. Например, у меня был пациент, у которого рак развился в возрасте шестидесяти лет, всего через несколько месяцев после того, как от рака умерла его сестра. В процессе моего с ним разговора он признался, что знал заранее о своей будущей болезни.
Вероятно, в детстве он слышал от матери, что он вечно перенимает все от своей сестры. Он сказал, что его сестра, бывшая двумя годами старше его, постоянно заражала его простудой и детскими болезнями, которые она подхватывала в школе. Но слова его матери «ты вечно перенимаешь все от сестры» запечатлелись в его подсознании и остались с ним во взрослой жизни.
Третий вопрос – «Зачем вам понадобилась эта болезнь?» – говорит мне, служит ли заболевание какой– то психологической или эмоциональной цели.
Может быть, это отчаянная мольба о любви и заботе? Или это сигнал организма, что вам нужно немного отдохнуть от работы или от обязанностей?
Вы знаете, что мы даем людям «отпуск по болезни» и таким образом приучаем их болеть. Подсознание быстро усваивает, что оно может удовлетворить свои потребности, создавая болезнь.
Мой последний вопрос – «Что произошло за год или два до того, как вы заболели?» – позволяет пациенту понять, каким образом он мог способствовать собственному заболеванию. Примерно 90 процентов раковых больных, с которыми я встречался, как можно было удостовериться из их истории болезни, пережили какую-либо значительную перемену в предыдущие год или два своей жизни. Это мог быть такой сокрушительный удар, как смерть ребенка или супруга – новая область медицины, психонейроиммунология, показывает, что такие события подавляюще действуют на иммунную систему. Но это также может быть и позитивная перемена, вроде переезда в новый дом, появления ребенка или смены работы. То есть это такие перемены, по поводу которых вы бы сказали либо «Какое чудо!», либо «Какой ужас!».
Жизненные перемены и рак Вопрос. Это очень сильно напоминает известную шкалу измерения стресса («Жизненные события») Холмса – Рея, в которой различным жизненным переменам (как негативным, так равно и позитивным) приписывается рейтинг с учетом вероятности того, что за ними последует заболевание. Как по-вашему, эта шкала обоснована?
Д-р Сигел. Абсолютно. Это не только мое ощущение, я знаю это по личному опыту. Вскоре после того, как я начал мою практику и переехал в новый дом, я слег в больницу с тяжелым инфекционным заболеванием. Лежа там, отгороженный от мира, я начал раздумывать, не было ли какой-либо корреляции между этими изменениями в моей жизни и неспособностью моей иммунной системы отразить инфекцию.
Когда я вернулся в отделение, то решил немножко поиграться с этим.
Пациенты приходили ко мне с проблемой, а я говорил им: «О'кей, вы получили новую работу?» или «Вы переехали в новый дом?» – а они смотрели на меня и говорили: «Как вы узнали?» Они думали, что я гений.
Вопрос. Но ведь многие люди меняют работу и переезжают в новые дома и не заболевают. Чем отличается поведение этих людей, что защищает их от болезни?
Д-р Сигел. Отличие в целом таково: очень важно уметь осознавать и удовлетворять свои потребности, выражать ваши чувства, научиться говорить «нет», не испытывая чувства вины. Если вас слишком сильно беспокоит ваша новая роль, если она вас мучает, вы заболеете. Я думаю, это особенно верно для таких болезней, как рак – тех, которые связаны с состоянием иммунной системы.
Вопрос. Однако, если мы будем внушать человеку, что он сам навлек на себя заболевание, не рискуем ли мы еще усилить его депрессию и тем самым подвергнуть опасности его выздоровление?
Д-р Сигел. Я не упрекал себя за то, что подхватил инфекцию. Я извлек из этого урок. Я думаю, что раковым пациентам нужно взглянуть на это с той же точки зрения – не восклицать: «О Господи, это ужасно! Что я с собой сотворил?» – а скорее увидеть болезнь как послание, которое гласит, что нужно соответственно перенаправить свою жизнь – разрешить конфликты с другими людьми, выразить гнев, обиду и другие негативные эмоции, которые они носили закупоренными внутри себя, начать осознавать собственные потребности. Такое поведение стимулирует иммунную систему, и тогда наступает исцеление.
Стимулирование «механизмов жизни»
Вопрос. Можете объяснить подробнее, как эти изменения способствуют выздоровлению?
Д-р Сигел. Научиться освобождаться от негативных эмоций – вот в чем секрет. Тот, кто улыбается снаружи и мучается внутри, убивает себя. Он не справляется ни с собой, ни с жизнью. И всем его «механизмам жизни» отдается приказ перестать действовать. Под «механизмами жизни» я подразумеваю эндорфины, иммуноглобулины, белые кровяные тельца и т. д.
Врачи ежедневно видят тому подтверждения. Вы обходите больничные палаты и спрашиваете пациентку, как ее дела, и она отвечает: «Прекрасно». Но вы знаете, что ее дела вовсе не прекрасны. Ее муж сбежал к другой женщине.
Ее ребенок – наркоман. Ее дом только что сгорел. А она больна раком. Но она упорно продолжает твердить: «Прекрасно».
Когда я встречаю человека, который отвечает мне: «Скверно», я говорю:
«Вот и замечательно! Вы хотите, чтоб вам стало лучше, значит, вы имеете дело с реальностью. Если ваш разум и ваше тело чувствуют себя скверно, и вы понимаете это, вы будете просить помощи. Ваши «механизмы жизни» будут работать на вас».
Неспособность выразить гнев – характерная черта раковых пациентов.
Если вы не показываете гнев, он переходит в злобу и ненависть. Если вы испытываете ненависть по отношению к кому-то, они не страдают в физическом смысле из-за этого. А вы страдаете.
Потому я и говорю моим пациентам: выражайте свой гнев, страх и чувство вины. Это я считаю значительным этапом процесса выздоровления. В
наших сеансах групповой терапии мы даем людям озвучивать свои эмоции, прорабатывать свои конфликты, чтобы достичь душевного спокойствия, или очистить совесть, или назовите это как угодно. Девяноста процентам, прежде чем достичь наконец душевного спокойствия, приходится плакать и кричать. Я
говорю – делайте, что делается. Выгоните эти эмоции из себя.
Связь между телом и разумом Вопрос. Какие еще шаги мы можем предпринять, чтобы помочь нашим «механизмам жизни» работать на нас?
Д-р Сигел. По существу, мы должны научиться устанавливать связь между телом и разумом – посылать «живые» послания телу. Есть два способа передавать эти послания. Первый способ – с помощью эмоций. Я говорю пациентам: «Если вы хотите умереть, продолжайте пребывать в депрессии; если хотите жить, любите и смейтесь». Позитивные эмоции, такие как любовь, одобрение и прощение, стимулируют иммунную систему. Психическое здоровье, если хотите так это называть, является величайшим стимулом для здоровья физического – и величайшим качеством того, кто умеет выживать.
Второй способ посылать «живые» сообщения – через образы, то есть с помощью визуализации процесса выздоровления, происходящего в вашем организме. Для этой цели имеются магнитофонные записи, помогающие развивать управляемое воображение. Но если у вас нет такой записи, вы можете сделать ее самостоятельно. Вначале выберите символы, изображающие ваши раковые клетки и ваши белые кровяные тельца. Вы можете визуализировать разные образы. Но если вы испытываете трудности с выбором собственных символов, я советую вам представить ваши раковые клетки в виде мелких кусочков пищи, а ваши белые кровяные тельца в виде птиц, кошек или Пэкмена – старой компьютерной игры – выберите любой образ поедателя пищи, который вам удобен. Затем закройте глаза, успокойте сознание и проиграйте в воображении само действие. Вообразите, как ваши лейкоциты пожирают раковые клетки. Чем больше они едят, тем сильнее вы становитесь.
Таким образом, болезнь становится источником личной силы и психологического роста.
Вопрос. Как часто нужно повторять такие упражнения на визуализацию, чтобы максимально увеличить пользу для выздоровления?
Д-р Сигел. Я думаю, по крайней мере полдюжины раз в день. Просто сядьте поудобнее, расслабьтесь, закройте глаза и перепрограммируйте свое сознание.
Мир, а не война
Вопрос. Это та же техника визуализации, которую использовали Саймонтоны?
Д-р Сигел. Это основано на их методике. Они познакомили меня с управляемым воображением. Но у их методики есть один аспект, с которым я не согласен, – это использование агрессивной символики. Они предлагают, чтобы раковые пациенты визуализировали образ лейкоцитов, нападающих или убивающих раковые клетки в их теле. Я думаю, что большинству людей сложно принять агрессивные образы в контексте излечения. Вы не можете просить людей убить кого-то внутри себя, превращая таким образом организм в поле сражения. Это не сработает. Они отвергнут это на подсознательном и бессознательном уровнях.
Вопрос. Но разве не таково общепринятое представление о раке – что это враг, который каким-то образом вторгся в тело? И разве врачи не укрепляют подобные представления, преподнося свое лечение как способ «искоренить» и «истребить» раковые клетки?
Д-р Сигел. Именно так. И я согласен, что это проблема. Представление об «уничтожении» или «сражении» с раком повсеместно распространено в нашем обществе. Вас когда-нибудь просили даровать исцеление от болезни? Вероятно, вас просили «помочь победить в борьбе с раком». Медицина пользуется подобными словами постоянно – «приступ», «удар», «отравить», «поразить» и «убить». Бессознательное слушает это и говорит: «Избавьте меня от этого! Так не выздоравливают!»
Предельный случай – квакер, который отказался от лечения, потому что его онколог сказал ему: «Принимайте это, и это убьет ваш рак». Пациент сказал: «Я никого не убиваю» – и ушел прочь.
Однако у большинства людей неприятие имеет место на подсознательном или бессознательном уровнях. Их организм попросту отказывается поддаваться лечению. Я могу привести вам множество примеров.
У меня есть маленькая пациентка, которую впервые привели ко мне, потому что на нее не подействовала химиотерапия. Я попросил ее нарисовать саму себя, принимающую лечение. На ее рисунке она держала в руке копье, предположительно чтобы убить рак, но оно указывало в неверном направлении. Ее раковые клетки кричали: «Помогите мне!»
В другом случае женщина пришла в мое отделение, жалуясь на серьезные побочные эффекты от пройденной ею химиотерапии – побочные эффекты, которые даже не были связаны с ее лечением. И опять-таки я дал ей несколько цветных мелков и попросил нарисовать картинку. Она нарисовала рисунок, где дьявол давал ей яд.
По-моему, проблема очевидна. В каждом из этих случаев восприятие пациенткой процесса лечения препятствовало ее организму благоприятно откликнуться на него.
Химиотерапия без побочных эффектов Вопрос. Как мы можем изменить наш образ мыслей, чтобы не бороться, а выздоравливать?
Д-р Сигел. Есть эффективный метод – запрограммировать себя на позитивный исход, используя нечто вроде техники визуализации, которой пользуются спортсмены на тренировках. Закройте глаза и мысленно представьте, что вы проходите химиотерапию или другое лечение, удобно расположившись в кресле. Почувствуйте, как опухоль съеживается, а ваша сила возвращается. После лечения вы чувствуете себя хорошо – даже возбужденно – и покидаете больницу, чтобы отправиться за покупками.
Если вы проделаете это по крайней мере сто раз перед тем, как начать терапию, ваш организм будет откликаться вполне благоприятно на реальное лечение. Если вы пережили событие в уме, ваше тело получит сообщение, как оно должно реагировать в реальности.
Конечно, лучший способ обеспечить эффективность любого лечения и минимизировать его побочные эффекты – это понимать, что решение лечиться принимаете именно вы. Суть в том, что необходимо составить мнение обо всех возможных вариантах и сделать ответственный выбор – выбрать то, что вы можете принять и с чем вам будет удобно. Зная, что это именно то, чего хотели вы.
Удручает то, что люди отвергают традиционную терапию, поскольку доктор предъявляет своего рода ультиматум. Если вы соглашаетесь на лечение только из страха перед возможными последствиями несогласия, я сомневаюсь, что произойдет какое-либо улучшение. Вам приходится подчиняться, не имея позитивной мотивации.
У меня была пациентка, молодая женщина, которая очень заботилась о своем здоровье. Она не ела ничего такого, в чем содержались химические добавки или консерванты. Когда у нее обнаружили рак, она отказалась от химиотерапии и лучевой терапии из-за того, что считала сильнодействующие химикаты, входящие в состав лечения, потенциально большей угрозой для себя, чем сама опухоль. Я не спорил с ней. Я сказал: «Хорошо. Если вы так воспринимаете, то это, вероятно, не принесет вам особой пользы». Прошло несколько недель, она вернулась и сказала: «Вы знаете, я тут думала насчет лучевой терапии. Я могу увидеть ее как что-то вроде исцеляющей энергии. Я
думаю, она может мне помочь». Итак, она приняла лечение, и оно было очень успешным.
Мой совет – найдите врача, который согласится уделить вам внимание и поговорить с вами. Проанализируйте вместе все возможные варианты. Затем выберите курс лечения, который вас устраивает. У тех людей, которые откровенно разговаривают со своими врачами и выбирают способы лечения по позитивным соображениям, количество побочных эффектов сокращается до четверти, а то и до десятой части по сравнению с теми, кто просто молча подчиняется лечению, потому что их доктора или супруги сказали им, что они должны это перенести. Они не посылают своему телу посланий смерти – только послания жизни и любви.
Лечение сообща Вопрос. Вы думаете, что большинство врачей готово к такому подходу к лечению, при котором требуются командные усилия?
Д-р Сигел. Не секрет, что многие доктора предпочитают послушных, не задающих вопросов пациентов, которые живут или умирают в соответствии с медицинскими предписаниями. Я знаю врачей, которые непристойно ругали пациентов, когда те задавали вопросы, и я слышал об одном враче, у которого на столе стояла табличка с надписью: «Компромисс – это делать, как я сказал».
Это абсурд. Мы ведь говорим о человеческих жизнях.
Мой совет таков: не беспокойтесь, если ваш доктор думает, что вы чрезмерно настойчивы или любопытны. На самом деле вы можете рассматривать это как признак здоровья. Исследования показывают, что пациенты, которых врачи называют наиболее надоедливыми, – именно те, чья иммунная система наиболее активна. Они проживут долго. Пациенты, которых врачи больше всего хвалят – послушные и не задающие вопросов, – это как раз те, кто умирает. Так что я говорю людям: не бойтесь испортить отношения со своими лечащими врачами.
Вопрос. Но разве вера в то, что ваш врач способен вас вылечить, не может внести свой вклад в положительный исход?
Д-р Сигел. Да, разумеется. Вера и доверие к вашему врачу – это мощный целительный фактор. Когда я говорю «не бойтесь испортить отношения с вашими врачами», я основываюсь на мнении врача о плохих взаимоотношениях. «Плохие» или «испорченные» отношения по его стандартам – это хорошие по вашим.
Вопрос. Можете ли вы дать нам какие-то подсказки насчет того, как стать «плохим» пациентом?
Д-р Сигел. Будьте настойчивы. Задавайте вопросы. Попытайтесь называть вашего доктора по его или ее имени. Обхаживайте его. Задача состоит в том, чтобы стать для этого врача личностью, а не только болезнью. Ближе подходите к нему как к человеку – это заставит его взглянуть на вас по- другому, то есть начать лечить вас как личность, имеющую свои чувства и интересы.
У меня есть еще список, который я выдаю пациентам, попадающим в больницу. Мы называем его «Список хорошего/плохого пациента». В числе его пунктов предлагается записывать на магнитофон все разговоры с врачами и принести в операционную кассету с вашей любимой музыкой, чтобы вы смогли во время операции настроиться на расслабляющую волну. Даже если вы находитесь под общим наркозом, подсознание получит пользу, и я уверен, что это может оказать позитивное лечебное воздействие.
Билль о правах ракового пациента Бэрни Зигель, доктор медицины, основатель ECAP – Общества удивительных раковых пациентов, Инк. – группы поддержки для людей, желающих бороться за свою жизнь, несмотря на любую тяжелую болезнь, составил следующий «Билль о правах»:
Уважаемый доктор, пожалуйста, не говорите мне, чего у меня нет. Мы с вами оба понимаем, что я пришел к вам узнать, есть ли у меня рак. Если я знаю, что у меня есть, значит, я знаю, с чем борюсь, и тогда у меня меньше страха. Если вы скрываете название и факты, вы лишаете меня возможности помочь самому себе.
Доктор, когда вы задаетесь вопросом, стоит ли говорить мне о том, что у меня рак, я уже знаю. Возможно, вы будете чувствовать себя лучше, если не скажете мне, но ваш обман мне повредит.
Не сообщайте, сколько мне осталось жить. Лишь я один могу решать, как долго я еще проживу. Это будут определять мои желания, мои цели, мои ценности, мои силы и моя воля к жизни.
Объясните мне и моей семье, как и почему это со мной произошло.
Научите меня и мою семью, как нам жить сейчас. Расскажите мне о питании и потребностях моего организма. Расскажите мне, как обращаться с этим знанием и что делать, чтобы мой разум и тело могли работать вместе. Исцеление приходит изнутри, но я хочу объединить мои силы с вашими. Если вы и я образуем команду, я буду жить дольше и лучше.
Доктор, не позволяйте вашим негативным убеждениям, вашим страхам и вашим предрассудкам влиять на мое здоровье. Не стойте у меня на пути, когда я начинаю чувствовать себя лучше и превосхожу ваши ожидания. Дайте мне шанс стать исключением из вашей статистики.
Ознакомьте меня с вашими убеждениями и способами лечения и помогите мне объединить их с моими. Однако помните, что самое важное – это мои убеждения; во что я не верю, то мне не поможет.
Вы должны понять, что значит для меня рак – смерть, боль или страх неизвестности. Если моя система убеждений приемлет альтернативную терапию, а не традиционное лечение, не отказывайтесь от меня. Пожалуйста, попытайтесь перестроить мою веру; будьте терпимым и дождитесь, когда я сам изменю свои взгляды. Это может произойти мгновенно только в том случае, когда я безнадежно болен и отчаянно нуждаюсь в вашем лечении.
Доктор, научите меня и мою семью жить с моей проблемой, когда я от вас далеко. Не пожалейте времени, отвечая на наши вопросы, и уделите нам внимание, когда мы в нем нуждаемся. Мне очень важно чувствовать, что я могу свободно поговорить с вами и задать вам вопрос. Я проживу более долгую и осмысленную жизнь, если мы с вами вместе сумеем выстроить значимые взаимоотношения. Вы нужны мне, чтобы я смог достичь новых целей, которые ставит передо мной жизнь.
Контроль и надежда
Вопрос. Какой наиболее важный вклад может внести врач в восстановление здоровья пациента?
Д-р Сигел. Я думаю, есть два вклада, которые врач способен сделать.
Первый, как я уже упоминал, – это передать пациенту контроль над его или ее собственным лечением. Второй – это дать надежду.
Если я чему и научился за все годы моей работы с раковыми пациентами, так это тому, что не существует такого понятия, как ложная надежда. Надежда – вещь реальная и физиологическая. Я убежден, что совершенно необходимо давать людям надежду – независимо от того, каково их положение. Я знаю людей, которые сегодня живут на свете только потому, что я сказал им: «Вам незачем умирать».
Трудность, стоящая перед врачом, – это статистика. Если статистика говорит, что девять из десяти умирают от этой болезни, большинство врачей скажут своим пациентам: «Шансы против вас. Приготовьтесь умереть». Я
говорю: «Вы можете быть одним из тех, кто выздоровеет. Давайте учиться, как это сделать». Я не гарантирую бессмертия. Я спрашиваю их, хотят ли они научиться жить.
Люди – не статистические единицы. Они личности. И с ними надо обходиться как с личностями. Если бы доктор заявил мне, что при моей болезни любой человек умирает через шесть месяцев, я бы сказал себе: «Это невозможно. Нет двух одинаковых случаев. То, о чем он говорит, – это средняя величина. Может быть, один человек прожил пять лет, а кто-то другой скоропостижно скончался через три дня».
По-моему, худшее, что может сделать врач, – это сказать больному, что тому предстоит скоро умереть. Во-первых, это обман. Никто и никоим образом не может предсказать хоть с какой-то определенностью, как будет развиваться болезнь у данного конкретного человека. Во-вторых, это быстрейший способ превратить пациента в очередную статистическую единицу.
Надежда действует как плацебо. А плацебо, бесспорно, может воздействовать на иммунную систему. К примеру, в одном исследовании, результаты которого были опубликованы в 1957 году, пациенту давали экспериментальный лекарственный препарат под названием «Кребиозен». Он поверил, что это сильнодействующее лекарство против рака, которое его спасет. Его опухоль рассосалась. Затем в газете появилась статья, в которой говорилось, что «Кребиозен» – неэффективное противораковое средство. У
него вновь развился рак. Затем его лечащие врачи сказали ему, что он будет получать сверхчистую форму «Кребиозена», которая эффективна против рака.
На самом деле ему раз в неделю делали инъекции воды. Тем не менее его опухоль во второй раз перешла в стадию ремиссии. Затем в газетах напечатали еще одну статью, утверждающую, что Управление по контролю за продуктами и лекарствами сняло это лекарство с испытаний, потому что оно не действует.
Пациент скончался через три дня.
Итак, я не обращаю внимания на то, насколько серьезно пациент болен, я предлагаю ему надежду.
Вопрос. Какой самый лучший совет, по-вашему, можно дать раковому пациенту?
Д-р Сигел. Лучший совет, который я могу дать кому бы то ни было, – живите каждый день так, как будто этот день последний. Это не значит, что вы должны тут же отправиться грабить банк или спустить зараз все семейные сбережения. Я говорю с духовной точки зрения. Сделайте себя счастливыми.
Разрешите свои конфликты. Облегчите душу. Пусть у вас будет мир в душе, пусть ваша совесть будет чиста. Я гарантирую, что когда вы проснетесь на следующее утро, то будете чувствовать себя настолько хорошо, что не захотите умирать.
Я говорю моим пациентам: «Если бы вы узнали, что сегодня, когда вы выйдете из этого кабинета и пойдете домой, по дороге вас убьют, вы попросили бы позволения позвонить кому-то по моему телефону?» Если они отвечают «нет», значит, они живут правильной жизнью. Если они вскакивают и говорят: «О Господи, дайте мне телефон. Я должна позвонить моему зятю и отругать его, я должен позвонить моей жене и сказать ей «Я тебя люблю», потому что мы сегодня утром поссорились» – и тому подобное, значит, они живут неправильной жизнью. Учитесь, как жить правильно именно сейчас.
Глава 4
Захотите жить
«Воля к жизни», неоспоримая могущественная сила выживания, вероятно, наиболее важный фактор, благодаря которому мы сохраняем здоровье и исцеляемся от болезней. Но каковы эмоции, установки и поведение, которые питают это пламя внутренней энергии? Как нам поддерживать его яркое горение или вновь разжечь, если оно начало тускнеть и гаснуть?
Чтобы это выяснить, мы поговорили со специалистом, изучающим феномен долгожительства, которому область здоровья тела и души ведома до самых глубин. Это доктор философии Кеннет Р. Пеллетьер, доцент клинической медицины на медицинском факультете Калифорнийского университета в Сан– Франциско, автор многочисленных книг, среди которых бестселлер, получивший международную известность, «Разум как целитель, разум как убийца», а также «Долголетие», «Холистическая медицина» и «Здоровые люди в нездоровом окружении». В связи с продолжающимся в настоящее время исследованием долголетия д-р Пеллетьер объездил весь свет, в том числе побывал в СССР.
Мы брали у него интервью в его доме в Беркли, Калифорния. Там мы обсуждали исцеление разума и способы, какими мы можем запрограммировать его на долгую жизнь.
Вопрос. Когда вы идете к доктору с жалобами, а он говорит: «Это все у вас в голове», что это означает?
Кеннет Р. Пеллетьер, доктор философии. Как правило, называя нечто психосоматическим, говоря, что это все у вас в голове, тем самым отрицают наличие самой проблемы. Как будто то, что «в голове», на самом деле не существует здесь и сейчас, да и вообще нигде не существует.
Однако чем дальше, тем больше мы приходим к видению, что вообще любые состояния здоровья и болезни до некоторой степени психосоматические. Опять-таки не в том смысле, что все они воображаемые, но в том смысле, что все они включают психологические и физические факторы.
Вопрос. Как разум может сделать кого-то больным?
Д-р Пеллетьер. Ну, в каждый данный момент существует великое множество сил, влияющих на состояние нашего здоровья. Среди этих факторов питание, физическая тренированность, стресс, генетическая предрасположенность, психологические факторы, чисто медицинские факторы, такие как травма или инфекция. Вопрос в том, не оказывают ли некоторые из них непропорциональное влияние, которое в результате приводит к болезни, или они все поддерживают оптимальный баланс, результатом которого является здоровье?
Происходит, по моему мнению, вот что: все начинается с того, что вы испытываете определенного уровня стресс, который для большинства из нас является повседневным. Длительный, неослабевающий стресс. Затем в вашей жизни происходит «стрессогенное событие». И внезапно весь ваш накопленный за долгое время стресс стремительно ввергает вас из первоначального состояния в реальную болезнь. К примеру, вы можете иметь в семейном анамнезе гипертонию, а на своей работе вы постоянно испытываете один и тот же уровень стресса. Так что ваше кровяное давление постоянно слегка повышено. Внезапно происходит одно или несколько стрессогенных жизненных событий, и ваше кровяное давление может подскочить до угрожающе высокого предела, и в результате вы получите головокружение, головные боли или еще хуже.
Затем вы можете иметь определенный тип личности или строения психики, которое предрасполагает вас к развитию определенного вида расстройств. И опять-таки это не причина, но это важный фактор. Один из многих. И чтобы вылечить человека, мы должны выявить все эти воздействия, пройти весь путь назад и распутать весь клубок.
Вопрос. Не могли бы вы привести пример такого процесса?
Д-р Пеллетьер. Разумеется. Не забывайте, я говорю о том, что в какой-то момент психологическое затруднение действительно начинает влиять на физические системы организма. Стресс вызывает чрезмерную секрецию соляной кислоты и способствует возникновению у человека язвы. Другой вид тревожности может поднимать кровяное давление. В какой– то момент появляются физические симптомы.
В одном очень показательном случае 72-летняя пожилая леди оказалась в состоянии, именуемом «спастическая кривошея», когда ее голова была наклонена вправо и повернута к правому плечу. Это чрезвычайно дезориентирует, это очень болезненно, и она с трудом могла передвигаться.
Она перепробовала все: хиропрактику, инъекции кортизона, вытяжение, ошейник. Когда она попала к нам, мы начали с биологической обратной связи.
Мы разместили электроды на ее левом грудинно-сосцевидном отростке, то есть мышце, сокращающейся, когда вы поворачиваете голову вправо. Я попросил ее расслабить эту мышцу. Когда она это сделала, ее голова начала поворачиваться и стала опять смотреть вперед. После примерно четырех недель прогресса все просто намертво застряло. Прогресса больше не было.
Я заметил, что на аппарате, который записывал ее нервные импульсы, был небольшой пик, показывающий некоторый избыток мышечной активности. Я
сказал ей, что, когда этот пик появляется, нужно открыто выразить все, что приходит ей на ум. Она послушалась и сказала, что чувствует себя неудобно. Я
спросил ее, какого рода это неудобство. Она сказала, что чувствует себя виноватой. В чем виноватой? «Я чувствую себя пристыженной», – сказала она.
Пристыженной из-за чего?
Она сказала, что ее симптомы появились пять лет назад, с тех пор как она имела отношения с женатым мужчиной моложе ее. Описывая этот случай, она сказала, что, если бы ее соседи хоть что-то об этом узнали, она никогда уже не смогла бы взглянуть им в лицо. Вскоре после того, как она выговорила эти слова, показания прибора вернулись в норму. Это было не лечение, но с этого момента и далее пошел прогресс при терапии биологической обратной связи и психотерапии. Наконец она полностью восстановила боковое движение своей головы. Есть другие случаи, подобные этому, которые демонстрируют тот же принцип, а именно: как индивидуальный образ мышления может повлиять на тело.
Множество пациентов-сердечников бессознательно оформляют своей болезнью тот или иной вариант желания смерти. Они не обязательно хотят исчезнуть физически, но хотят избавиться от ответственности. Пример тому – 53-летний мужчина, отец и брат которого скончались от сердечного приступа в возрасте 54 лет. Этот мужчина поступил в нашу клинику, испытывая сильную загрудинную боль, когда приближалось его 54-летие. У него были совершенно нормальная электрокардиограмма и совершенно нормальное кровяное давление. Казалось бы, не было физической причины, почему у него могли проявиться подобные симптомы. Тем не менее боль упорно продолжалась.
Измеряя его уровень стресса, мы обнаружили, что кровеносные сосуды всей его левой руки и плеча были сужены. Беспокоясь по поводу возможного сердечного приступа, он невольно перекрывал систему кровообращения своей левой руки, чем и была вызвана стенокардия.
Запрограммирован умереть Сделал он на самом деле вот что: запрограммировал себя, что в возрасте 54 лет он умрет. И судя по способу, которым он это делал – ограничивал себя в физических упражнениях, становился все менее активным, более подавленным, более инертным, – он, вероятно, справился бы точно по графику. Он действовал как тот, кто собирается умереть.
Вопрос. То есть можно запрограммировать себя на неудачу?
Д-р Пеллетьер. Безусловно. А также на успех. Есть реальность, которая существует независимо. Именно то, как вы видите и воспринимаете эту реальность, как раз и является причиной вашего состояния, будь то здоровье или болезнь.
Вопрос. Давайте поговорим о том, как запрограммировать себя на успех, на здоровье.
Д-р Пеллетьер. Особого рецепта не существует. Есть люди, которые могут пить, курить, крутить романы, питаться всякой дрянью, жить в насыщенной всяческими ядами окружающей среде – и доживать до ста лет. И
есть люди, которые строго соблюдают все, о чем я собираюсь рассказать, – и умирают в тридцать от недомогания. Конечно, такие люди являются исключением.
Для большинства из нас физические параметры, которые должны влиять на долголетие и здоровье, – это диета, физические упражнения, некоторые методы минимизации стресса или совладания с ним (какие человек может использовать для того, чтобы прервать течение накопленного стресса) и психологическое окружение (принимающее вас и ваши поступки, активно вовлеченное в вашу жизнь). Если бы мне пришлось выбирать единственное наиболее важное, один главный параметр долголетия и здоровья, я бы выбрал именно последнее, может быть, потому, что оно так глубоко затрагивает сознание личности. Важно оставаться вовлеченным и любознательным, интересоваться собственной жизнью и жизнью вокруг вас. Вы должны чувствовать себя реализованным, знать, что ваша жизнь имеет смысл, что жить важно для вас. Вам требуется желание жить.
Вопрос. Что вы скажете о режиме питания и физических упражнениях?
Д-р Пеллетьер. В данное время мы в течение трех лет отслеживаем в нашей клинике людей, которые действительно движутся в направлении оптимального здоровья. Они стремятся заметно снизить долю очищенных углеводов и белого сахара в своем питании; они увеличивают количество грубой пищи, свежих фруктов и овощей, они переключаются от более обработанной к менее обработанной пище; они снижают потребление темного мяса (баранины, говядины) и переходят к домашней птице, рыбе, цельнозерновым продуктам и бобовым, богатым протеинами; они снижают количество кофеина, которое получают, и увеличивают прием жидкостей.
Что до упражнений, очевидно, что тело создано для физических усилий.
Вам не обязательно достигать уровня физической подготовки профессиональных спортсменов. Фактически большая часть всего того, что написано о профессиональных спортсменах, показывает, что они имеют более высокий коэффициент смертности и более высокую склонность к так называемым стрессовым и психосоматическим нарушениям. Так что мы говорим про средний уровень физической нагрузки, упражнения, которые выполняются регулярно, три раза в неделю или около того, что дает должную нагрузку сердечно-сосудистой и дыхательной системам. Это также должно быть нечто такое, чем вам нравилось бы заниматься. Разница между человеком, который делает упражнения, и тем, который их не делает, огромная. Самый убедительный аргумент – когда вы какое-то время следуете программе упражнений, а затем перестаете, вы чувствуете себя ужасно. Вот когда вы осознаете, как это полезно.
Вопрос. Как люди могут взрастить в себе желание жить?
Д-р Пеллетьер. Вы можете для начала завести привычку просто успокаивать ваш разум до того момента, когда получите возможность отстраниться от вашей жизни, чтобы посмотреть, на самом ли деле она течет так, как вы этого хотели бы. И если ваш ответ на этот вопрос будет «нет», это вовсе еще не означает, что вы непременно навлекаете на себя недомогание. Это просто может означать, что вы еще не достигли определенной цели. На самом деле психологически значимо ставить себе цель крупнее, чем вы можете добиться немедленно. Время от времени встречаются примеры спонтанной ремиссии при смертельных заболеваниях у людей, стремящихся к цели или ожидающих какого-то особого события, вроде завершения книги, рождения ребенка у близкого человека.
Воля к жизни – реальное стремление оставаться активным участником жизни, в работе или в игре. Другая составная часть проявляется в готовности к экспериментированию, освоении нового, нежелании увязать в однообразной деятельности. Еще один фактор – осознание, что есть нечто большее, чем ты сам: вера в духовное. Это не обязательно должно проявляться в виде религиозной догмы. На самом деле она довольно редко принимает именно такую форму. Это просто чувство чего-то большего, чем индивидуальное бытие. Это действительно может быть фактором, способствующим здоровью.
Когда людям дано такое чувство или оно приходит во время терапии, они заметно меняются.
Живи без суеты Вопрос. Есть ли какой-то смысл в том, чтобы время от времени просто полежать и не заниматься ничем – например, на берегу пруда или под деревом?
Д-р Пеллетьер. Это просто сказка! Я узнал это на собственном опыте.
Несколько лет назад я проводил исследования по нейрофизиологическому профилю стресса, и как-то утром случилось так, что я сам подключился к приборам. Я был уничтожен! Я знал, как выглядят патологические профили, и как раз такой был у меня! Это был поучительный опыт. Вся моя жизнь внезапно пролетела передо мной: как я жил, как я обращался с людьми, как относился к себе самому.
И тогда я начал делать в течение дня маленькие перерывы на медитацию, говоря себе, что это здорово – поработать с утра, а затем пару часиков поваляться на солнышке. Мы склонны смотреть на свободное время как на что- то, чего у нас быть не должно. Как будто это время каким-то образом потеряно. Однако вот что я осознал: отдых абсолютно необходим для адекватного функционирования на психическом и физическом уровнях. Тело нуждается в нагрузке; оно также нуждается и в отдыхе. Ваши развлечения, возможно, наиболее важное дело за всю вашу жизнь.
Вопрос. Как можно избавиться от ощущения, что отдых – это пустая трата времени?
Д-р Пеллетьер. Я предлагаю людям принять позу для медитации, и вот, пока они лежат на солнышке, у них в голове пробудится тихий голос и спросит:
«Что ты здесь делаешь? Ты сейчас должен был работать». Наша нормальная реакция – сразу же прислушаться и начать беспокоиться, дать этому голосу захватить нас. Но вместо этого вы просто смотрите на это как на некий факт, как на некую мысль. Она может быть о чем угодно, эта мысль. В данном случае она оказалась про то, что вы лежите на солнышке. Так что просто посмотрите на этот факт… и выкиньте его из головы. Потом придет другая мысль. Ваша нога чешется, вы не хотите пошевелиться и почесать ее? Вы говорите – подождите минутку, это всего лишь еще одна мысль, которая выплыла на первый план моего сознания. Дайте ей уйти.
Вы ведете себя по отношению ко всем этим мыслям так, как будто это объекты, каковыми они в действительности и являются. И таких объектов существует ограниченное количество. Я еще не встречал ни одного человека, который мог бы попытаться прокрутить в своем мозгу более чем 15 таких навязчивых мыслей. Есть примерно 15 тем для размышления, которые возникают постоянно. Через некоторое время вы сможете их подсчитать. Да, я знаю, какая мысль мне сейчас пришла. Это номер 12 – чешется пятка. А вот номер 14: мама говорила, что ее сын вырастет бездельником. Очень скоро вы устанете слушать этот негромкий голосок, вам наскучит позволять этой части вашего сознания вмешиваться в вашу жизнь. Вы буквально выкинете это все из головы, так что оно больше не появится, а если вдруг появится, то так же быстро и исчезнет.
Будьте внимательны к себе. Главное – как это все влияет на ваше самочувствие. Когда вы что-то меняете – в вашем режиме питания или в ваших привычных упражнениях, к примеру, – спросите себя, как они заставляют вас чувствовать себя. Как они сказываются на вашем здоровье?
Вы сами – ваше собственное лекарство. Что вы делаете после того, как сложите вместе все ингредиенты, указанные в рецепте? Вы пробуете свое снадобье. Если вкус у него плохой, кто позаботится, чтобы вы следовали рецепту в точности? С другой стороны, вкус у него может быть ужасным.
Глава 5 Болеутолитель в вашем мозгу Джон, кардиолог 52 лет от роду, жил с постоянной мучительной болью в пояснице после лечения рака прямой кишки. Боль, говорил он, была «невыносимой» и сводила его жизнь к выбору из трех вариантов: успешное лечение где угодно; добровольное переселение в психиатрическую больницу или самоубийство. Он не мог продолжать жить, не получая облегчения. В
отчаянии он обратился за помощью к психологу в отделении противоболевой терапии в местной больнице.
Просматривая историю болезни Джона, психолог заметил, что на ранних этапах психологической работы Джон описывал свою боль в пугающе ярких образах. «Как будто собака вгрызается в мою спину», – говорил он. Полагая, что этот образ был больше чем просто колоритной картинкой – что это фактически было чем-то вроде символического послания из кошмарного сна от источника его боли, – психолог постарался убедить Джона установить контакт с собакой, поговорить с ней, выяснить, почему она вгрызается в его спину, и как-то побудить ее перестать это делать.
Имея подготовку в традиционной медицине, Джон поначалу посчитал идею абсурдной, но его боль была настолько сильна, что он решил сделать попытку. За несколько последовательных сеансов психолог научил Джона расслабляться физически и психически и открывать свое сознание образу собаки. Затем Джон начал разговаривать с ней – и собака ответила.
Собака сказала Джону, что, во-первых, он никогда не хотел стать доктором; он хотел стать архитектором, но его мать силой заставила его поступить в медицинскую школу. В результате его злость и возмущение были направлены на его мать, на коллег и пациентов. Они были также направлены внутрь, сказала собака, что и способствовало развитию у него рака, а также боли в нижней части спины.
Собака сказала Джону, что он хороший врач. «Может быть, это не та карьера, о которой ты мечтал, но пора тебе осознать, насколько ты хорош в том, чем занимаешься. Когда ты перестанешь быть таким обиженным и начнешь принимать себя как есть, я перестану вгрызаться в твою спину». Эти инсайты сопровождались немедленным ослаблением боли, и в течение последующих недель она постепенно утихла.
Рак
Прежние исследования изображали жертву онкологического заболевания как личность пассивную, лишенную эмоций, которая в детстве росла нелюбимым ребенком и которая, став взрослой, пытается компенсировать это, заботясь, чтобы ее семья жила лучше. Ее рисовали как такого человека, который много трудится, стараясь угодить и заслужить любовь, и одновременно прячет в себе чувство гнева, одиночества и безнадежности.
Когда что-то в ее жизни идет не так, продолжает описание, личность погружается в одиночество и депрессию. Вскоре приходит рак.
Стандартные положения этих прежних исследований имеют тот изъян, что они описывают человека, уже заболевшего раком, говорит доктор философии Джоан Борисенко, сотрудник Гарвардской медицинской школы в Бостоне. «Вы наблюдаете их реакцию на смертельный диагноз, который изменяет их личность. Нет возможности узнать, предшествовали ли свойства личности заболеванию».
Д-р Борисенко, психолог и клеточный биолог, участвует в работе группы врачей, исследующих связь между свойствами личности и раком. Она рассказывает, что были проведены два исследования, в которых наблюдались психологические и социальные факторы, предшествующие болезни. Одно из них в 1946 году начала доктор медицины Кэролайн Б. Томас, заслуженный профессор медицинского факультета Университета Джонса Хопкинса. Д-р Томас проверяла студентов-медиков на множестве психологических тестов, а затем наблюдала за их дальнейшей жизнью, чтобы узнать, какого рода заболевания у них могут развиться. Она обнаружила, что основное отличие тех, у кого позже развился рак, от остальной группы – это недостаточно близкие взаимоотношения с их родителями.
30 процентов группы раковых больных описывали себя как тех, кого отец или мать «никогда не хвалили» и кому с ними «было неуютно». Это в пять раз больше, чем тот же показатель в здоровой группе.
Другое масштабное и продолжающееся в настоящее время исследование особенностей поведения, предшествующих раковым заболеваниям, проводит доктор философии Ричард Б. Шекель, профессор эпидемиологии факультета здравоохранения Техасского университета в Хьюстоне.
Начавшись в 1957 году, оно охватило около 2000 мужчин, работающих на заводе «Вестерн Электрик» в Чикаго. Исследование обнаружило, что мужчины, набравшие больше всего баллов по шкале депрессии, имели показатель смертности от рака более чем в два раза выше, чем у остальной группы.
«Можно возразить, что люди, пребывающие в депрессии, просто курят больше и питаются хуже, но, когда исследование учло и эти факторы, все-таки сохранилась заметная связь между депрессией и раком», – говорит д-р Борисенко.
В действительности результаты нескольких исследований показали, что депрессия связывается с ослаблением иммунной системы.
Один психиатр, опередив Американскую психиатрическую ассоциацию, выявил первый ключ к разгадке этого процесса. Он и его коллеги из Синайской медицинской школы в Нью-Йорке наблюдают мужчин, у чьих жен был рак груди в тяжелой форме. Через две недели после смерти жены у таких мужчин наблюдалось резкое падение количества белых кровяных телец, ответственных за стимуляцию иммунной системы (журнал «Медицинские мировые новости»).
В подобном же исследовании доктор медицины Бернард С. Линн, профессор хирургии медицинского факультета Университета Майами, и доктор философии Маргарет Линн, профессор психиатрии Университета Майами, оценивали риск стресса у 49 мужчин, у которых в семье кто-то тяжело болеет или недавно умер. Они обнаружили, что белые кровяные тельца, которые являются «системой наблюдения за раковыми клетками» организма, не соответствовали норме.
То, как именно человек реагирует на стресс, определяет то, насколько страдает его иммунная система, утверждает д-р Линн. У стрессоустойчивых людей – у тех, кто меньше тревожится и боится – иммунная реакция не настолько ослабляется, как у их собратьев, сильнее охваченных тревогой.
Живите собственной жизнью.
Чувство безнадежности и беспомощности, а также мысль, что вы сами в ответе за кризис, повышают ваши шансы заболеть раком, утверждает доктор философии Лоуренс Лешан, автор книги «Вы можете бороться за свою жизнь»
и специалист по психотерапии при смертельных заболеваниях.
«Основная беда, общая для большинства жертв онкологических заболеваний, состоит в том, что они утратили способность к творческому выплеску энергии, – говорит д-р Лешан. – Смерть супруга, потеря работы, что угодно могло перекрыть пути их самовыражения, выражения уникальности их личности».
Д-р Лешан рассматривает болезнь как способ напомнить людям о цели их жизни. «Я не спрашиваю вас, что с вами не так и как вы дошли до жизни такой.
Я спрашиваю, что с вами так. Что за особая музыка есть у вас, чтобы творить и испытывать чувства, и что не дает ей звучать?»
Выразите ваш гнев.
Другие специалисты в этой области считают, что подавление гнева – то, что в более ранних исследованиях связывалось с онкологическими заболеваниями, – действенный фактор риска.
«В пятидесятых годах два исследователя изучили жизненные паттерны около 400 онкологических пациентов, – говорит доктор философии Марджори Брукс, сотрудник медицинского колледжа Джефферсона в Филадельфии. – Они установили, что у этих пациентов имелось очень любопытное сходство.
Многие из них как будто не могли выражать гнев или враждебность, защищая себя самих. Пациенты могли рассердиться, защищая других людей или какое- либо дело. Но когда доходило до самозащиты, им это оказывалось не под силу.
Подавленная враждебность была еще одним значимым фактором, выявленным у некоторых пациентов. У них словно отсутствовал механизм разрядки, необходимый для того, чтоб гнев проявился вовне, так что они удерживали весь свой гнев внутри себя».
Другое исследование, объектами которого были английские женщины, подвергавшиеся биопсии груди, «продемонстрировало, что у женщин, которые сердились чрезвычайно редко, и женщин, чье настроение было крайне неустойчивым, с большей вероятностью развивалась злокачественная опухоль, чем у тех, которые надлежащим образом выражали свой гнев», – говорит д-р Брукс.
Ее собственное исследование подтверждает эти выводы. Она опросила 1100 женщин, у которых отсутствовал рак груди, и сравнила результаты с опросом 15 женщин, имевших доброкачественные опухоли, и 15 женщин со злокачественными опухолями.
«Значительно более высокий процент пациенток как со злокачественными, так и с доброкачественными образованиями утверждали, что они испытывали гораздо больше гнева за прошедший год, чем 1100 здоровых респонденток, – говорит д-р Брукс. – Больший процент женщин со злокачественной опухолью испытывали гнев намного чаще, чем женщины с доброкачественной опухолью. И больший процент женщин с доброкачественной опухолью злились чаще, чем женщины, имеющие нормальное здоровье».
Способы, которыми женщины выражали гнев, также различались.
Женщинам со злокачественной опухолью было более свойственно чувствовать вину за свой гнев, даже если они были правы, говорит д-р Брукс. Так что, если они даже и выражали свою враждебность, они часто шли на попятную.
У женщин с доброкачественной опухолью имелась склонность, разозлившись, продолжать злиться и дальше. Их злость часто превращалась в нерешенный внутренний конфликт.
Женщины, имеющие нормальное здоровье, с большей вероятностью могли вспыхнуть гневом, а затем забыть о своей вспышке, говорит д-р Брукс.
Они перенаправляли свое внимание и энергию на более приятные вещи.
Исследование д-ра Брукс дает понять, что между гневом и развитием болезни существует связь. «Люди часто злятся на свое зависимое положение и беспомощность в ситуации, когда им требуется уход, – говорит она. – Но если эту энергию злости суметь перенаправить, они почувствуют, что стресс уменьшился, и очень вероятно, что это позитивно подействует на их физическое состояние».
Причина жить.
Один из этих людей – доктор медицины Карл Саймонтон, калифорнийский врач, который представил доказательства того, насколько велико значение игры для укрепления духа раковых больных с опухолью на последней стадии.
«Первое, что делает человек, когда обнаруживает, что болен, это перестает играть, – говорит д-р Саймонтон. – Этого делать нельзя. Игра – предмет обязательный, а не факультативный». Эту установку он с успехом привил многим своим пациентам.
«Игра – это деятельность, которая порождает радостные эмоции и веселые переживания, – отмечает д-р Саймонтон. – Ощущение праздника и чувство веселья повышают нашу жизненную энергию. К тому же игра мобилизует в нас желание жить, потому что жизнь становится более яркой».
Но еще важнее то, что игра стимулирует творчество, а об этом люди, особенно больные люди, задумываются не так уж часто.
«В игре вы временно отстраняете правила, изменяете рамки», – говорит д- р Саймонтон, который вообще не боится играть во что угодно, даже на безумных семинарах д-ра Вайнштейна. В качестве примера он ссылается на детские игры в «полицейских и бандитов». Всего за полдня хорошие парни и плохие парни могут много раз поменяться местами и даже сюжет может измениться не раз. «Таким образом, игра заставляет нас развивать творческие способности. Творчество необходимо для здоровья. Оно жизненно важно для победы над неизлечимой болезнью» (см. главу 9 «Творчество»).
Суть в том, что хорошее самочувствие и высокая энергия, которые порождаются игрой, укрепляют волю к жизни, считает д-р Саймонтон. А воля к жизни способна продлить жизнь.
Вспомните, сколько бывает у вас таких дней, когда вы не можете думать ни о каких развлечениях. У больных людей такие дни случаются еще чаще. Д-р Саймонтон решает эту проблему, предлагая своим пациентам составить список из сорока дел, которыми приятно заниматься. Когда дела идут паршиво, их может вдохновить что-нибудь из этого списка.
Есть одно занятие, которое успешно повышает игровой настрой пациентов д-ра Саймонтона, – это жонглирование. И чтобы обучать этому, он научился жонглировать сам. «Вы можете жонглировать чем угодно, – говорит он, подбрасывая в воздух большую подушку, – это могут быть мячи, апельсины, подушки. Легче всего начать с шарфиков».
_________________ Оглавление комплексной методики(исчезли публикации за полтора года) Почти все восстановил в другом месте (подробности по ссылке на оглавление, есть архив для скачивания).
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
